В третью стражу [СИ] - И Намор

    Настоящим открытием для Виктора стали стихи Левитанского и Межирова, а когда он услышал, как их, пробирающие до самых глубин юного сознания, строки удивительно точно ложатся на гитарную музыку, судьба его пристрастий была решена. Даже потом, в Афгане, он смог пронести это, самое яркое, почти детское, впечатление через все полтора года нелёгкой - и чего уж там, опасной, ведь война - службы на чужбине.

    Сверстники и сослуживцы тоже пели под гитару. Но они пели Высоцкого и Розенбаума, реже - Окуджаву и Визбора. Однако - и это даже странно, поскольку умом он понимал: песни хорошие - они не затрагивали в душе Виктора ровным счетом ничего. Не шли ни в какое сравнение с настоящей, с точки зрения Федорчука, поэзией. Рождённой, как он тогда считал, не разумом, но сердцем. И, что самое главное, на любимых поэтах детства ничего не закончилось. Новое время, новые имена. Не зря же он так долго собирал свою коллекцию песен, оставшуюся там, далеко в будущем. Сейчас, напевая вполголоса, Виктор перебирал их в памяти, как пушкинский скупой рыцарь золотые монеты в сундуках. Каждая несла с собой частицу прошлого, которому еще только предстояло случиться в будущем, полустертые воспоминания и ослабевшие, но все еще окончательно не выдохшиеся эмоции. Тихую улыбку и скупые мужские слёзы. В них, в этих песнях, была, если разобраться, большая и лучшая часть его, Виктора Федорчука, жизни.

    И вот уже шестая бутылка закончила свой путь под столом.

    'Не хватило, - с пьяным сожалением подумал Федорчук, - но была же заначка. В кармане пальто. - По означенному адресу обнаружилась плоская фляжка с коньяком. - Ну, по полста грамм, и баиньки'.

    Засыпая, он видел перед собой фотографии детей и внуков, и улыбался, забыв о том, что совершённое прошлое теперь перешло в разряд несбыточного будущего.

    Утро, как и ожидалось, вышло на редкость мерзким. 'Зарекалась ворона против ветра срать', - грубая, но верная, пословица, вспомнившаяся как нельзя некстати, лишь усугубила симбиоз мук телесных с муками совести.

    'Вроде не мальчик уже, а пиво с коньяком мешаю'.

    Впрочем, что там пиво с коньяком! Вот с текилы бодуны такие, что кажется - весь порос колючками, словно кактус. Но в отличие от растения, - колючками внутрь.

    С этими невесёлыми мыслями, Виктор пошёл в душевую и обнаружил что кран там только один. И текла из него, как подсказывало шестое чувство, отнюдь не горячая вода. С криком 'эх ты сила эпическая!' Федорчук резко повернул задвижку крана до упора. Сказать, что вода была просто холодная, значит обидеть воду, поступавшую, судя по всему, из подземной скважины где-то неподалёку.

    Уже через пару минут Виктор продрог до такой степени, что появился противный железистый привкус во рту.

    'Всё, довольно бесчеловечных экспериментов, - с этими словами он закрыл кран и быстро растёрся чистой стороной рабочей рубахи, - а теперь кофейку горяченького, - он чуть помедлил и добавил совсем тихо, что при отсутствии посторонних слушателей выглядело или, вернее, звучало весьма комично, - с коньячком'.

    Сказано - сделано. Уже через полчаса, после пары чашек крепкого кофе с 'коньячком' и пары сигарет, Федорчук почувствовал себя почти человеком. Даже руки перестали мелко подрагивать. Самое же главное было в том, что сознание стало кристально чистым и готовым к по-настоящему сложной и опасной работе, - установке взрывателей.

    Первый детонатор, простой, ударного типа, приводится в действие рычагом стояночного тормоза. Стоит поставить машину на 'ручник' и, через пару минут, он сработает. Второй, дублирующий, электрический и срабатывает при размыкании цепи питания вспомогательного электрооборудования автомобиля. Глушим двигатель, вынимаем ключ из замка зажигания, да пусть и не вынимаем, тем более что как такового ни 'ключа зажигания', ни замка оного в 'пыжике' всё равно нет - детонатор сработает через те же две минуты.

    'Всё. - Подумал Виктор, несколько часов тонкой работы изрядно измотали. - Теперь можно звонить Олегу, - пусть приезжает. Отдам ему ключи от гаража, и завалюсь спать. Праздничный тортик для маршала готов. Можно сказать, эксклюзив. Ручная работа. Таких рецептов здесь пока не знают, и, слава богу, что не знают, а то уж больно хорошие ученики... Или сходить куда-нибудь? Развеяться, так сказать, и посветиться заодно. Тем более что перед смертью не надышишься. Я прав, товарищ Вощинин?'

    Из газет:

    Ожесточенные бои между регулярными частями Чехословацкой республики и судето-немецкими повстанцами (Фрайкор). Сообщается о сотнях убитых и множестве раненых мирных жителей. Массовый исход немецкого населения в Австрию и Германию.

    На фотографии т. Сталин и т. Ворошилов на совещании передовых колхозников и колхозниц Узбекистана. Оба смеются.

    Победа Народного Фронта на парламентских выборах в Испании. Новый премьер - Мануэль Асанья - восстанавливает действие конституции 1931 года.

    Глава 11. Среда тринадцатое: Хронометраж

    13.02.36 06.00

    По идее, должен бы звучать Бетховен[151] или еще кто из "той же оперы" - Гайдн, или Глюк, или вагнеровский "Полет валькирий" - но в немецко-фашистской башке Баста фон Шаунбурга куролесил Моцарт со своей Eine Kleine Nachtmusic[152], и под эту неслышную миру музыку Олег проснулся, встал с постели и начал этот день.

    "Среда тринадцатое... Это же надо! Хорошо хоть не пятница..."

    Он тщательно побрился, принял холодный душ, намеренно взводя нервы в положение "товсь", выпил чашку крепкого черного кофе и только тогда стал одеваться. Брюки, ботинки и свитер, предназначенные для этого дня, были куплены в разных магазинах и в разных частях города. И вместо пальто Олег надел сегодня потертую кожаную куртку, в которой одинаково удобно будет и стрелять - Один пистолет, - "четырёхсотая" "Астра"[153],- был засунут за ремень брюк под свитером, а другой такой же висел под мышкой в кобуре - и бегать. Очки с обычными стеклами - без диоптрий - накладные усы и темный парик с кепкой довершали его сегодняшний наряд.

    "Вполне!" - Олег кивнул своему отражению в зеркале, проверил запасные обоймы в карманах, и вышел из дома.

    Через полчаса он затормозил около гаража, где дожидалась своего часа "машинка бога войны", и, припарковавшись неподалеку, подошел к двери.

    - Это я, Шульце. - Ответил он, когда на аккуратный стук из-за двери осведомились, кто это и что этому кому-то понадобилось в половине восьмого утра?

    - Ну? - Спросил Олег по-немецки, когда Кольб открыл дверь. - Вы готовы?

    - Д-да. - Выглядел поганец неважно: бледен как полотно, глаза тусклые, нижняя губа подрагивает.

    "Не боец... Но с другой стороны..."

    - Не надо бояться. - Сказал Олег, стремительно превращаясь в фон Шаунбурга. - Вы же мужчина, дружище. И я все время буду рядом.

    - Я не боюсь. - Голос усталый, хриплый.

    "Будем надеяться".

    - Я в этом не уверен. - Улыбнулся Олег, закуривая.

    - Вы можете на меня положиться.

    Боже, как жалобно прозвучало это заверение!

    "Детский лепет... Но тебя, парень, никто силком в нацисты не тянул, не так ли?"

    - Как там наш клиент? - Спросил Олег, переходя к главному.

    - Он спит. - Промямлил Питер Кольб, и по его виску скатилась мутная капля пота.

    - Ну раз спит, значит, жив. - Усмехнулся Олег и положил руку на плечо собеседника.

    - Жив. - Как эхо повторил его последнее слово Кольб.

    - Хорошо. - Кивнул Олег, но руку с плеча Питера так и не снял. - Вы помните, что надо делать?

    - Д-да. - Выдавил из себя "подлый нацистский наймит". - Подъехать, остановиться, заглушить мотор, поставить на стояночный тормоз и уходить.

    - Но не бежать. - Поднял вверх палец Олег. Он снял-таки руку с плеча Кольба и мог теперь жестикулировать.

    - Не бежать. - Согласно кивнул Кольб.

    - А где остановиться? - Этого задохлика следовало проверять все время, потому что доверять такому, это, знаете ли, верх несерьезности.

    - Там, где вы мне скажете. - Пролепетал Кольб.

    - Верно. - Олег снова положил руку на плечо Питеру Кольбу и заглянул ему в глаза. - Никакой отсебятины, дружище, а то яйца оторву и заставлю съесть. Ты мне веришь?

    - Д-да.

    - Вот и славно. - Оскалился Олег, не разрывая, впрочем, зрительного контакта. - Нигде не останавливаться. Ехать аккуратно. Остановиться прямо напротив двери кафе или, если получится - напротив витрины. Я буду ехать за вами и подберу метрах в ста от авто. Но, умоляю, Питер, не заставляйте меня быть жестоким!

    13.02.36 10.23

    - А вот и наш друг.- Ольга сказала это настолько спокойно, что Виктор даже головой покрутил, но, разумеется, мысленно. А она... То ли, и в самом деле, нервы у нее железные, то ли актриса такая, что в образе даже о страхе забывает. Иди, знай, что да как! Но с другой стороны, не психует, не мандражирует, за одно это ей спасибо полагается. Любая другая уже головой об стену в истерике билась бы. А этой все нипочем.